Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
С тобой пришли чуме на смену
Неврастения, скука, сплин.
Век расшибанья лбов о стену,
Экономических доктрин,
Конгрессов, банков, федераций,
Застольных спичей, красных слов,
Век акций, рент и облигаций
И малодейственных умов.
Двадцатый век… ещё бездомней
Ещё страшнее жизни мгла,
Ещё чернее и огромней
Тень Люциферова крыла.
И отвращение от жизни,
И к ней безумная любовь,
И страсть, и ненависть к отчизне…
И чёрная земная кровь
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи…
Начало ХХ века вобрало в себя столько, сколько могла вобрать вся история иного государства. Два десятилетия вместили в себя три революции и Гражданскую войну - драмы и трагедии мирового масштаба.
Но начало века дало и такое количество талантливых поэтов, что их число можно было бы сравнить с россыпью сотен звёзд на тёмном бархате ночного неба.
Подъём поэзии на рубеже XIX - XX веков принято называть Серебряным веком. К поэтам этого периода относятся мастера слова, творившие в русле модернизма. Русский модернизм был представлен тремя течениями: символизмом, акмеизмом, футуризмом.
Символизм возник во Франции как оппозиция реализму, традиционной философии и культуре. Символисты утверждали невозможность рационального познания мира и считали, что мир можно познать только интуитивно, так как за каждым предметом и явлением, по их мнению, скрывается свой, особый, смысл. Результаты интуитивного постижения мира нельзя передать буквально, словами, поэтому ценность поэтической речи - в её недоговорённости, недосказанности, утаённости смысла. Поэт, по мнению символистов, должен намекнуть читателю на смысл, пробудить нужное настроение, заставив тем самым понять символ, а через него постичь сущность мира. Поэтому символ для них – «окно в вечность», он «беспределен и неисчерпаем в своём значении».
Одним из ярких представителей символизма является Александр Александрович Блок. Его раннее творчество тесно связано с этим течением. Как и другие символисты, Блок чуждался живой, «грубой» повседневности и пребывал в сфере зыбких и смутных видений.
Главными темами в творчестве раннего Блока являются тема природы и тема любви. Он верил в существование идеальной красоты, которую называл Душой Мира, Вечной Женственностью, и считал, что она призвана спасти человечество от всех зол. Эта вера нашла своё выражение в образе Прекрасной Дамы, являющейся идеалом для поэта.
После революции 1905 года душу поэта, погружённую в туманные грёзы, начинают тревожить «людские обители города», который одновременно притягивает к себе и отталкивает. Город - это символ бездушного «страшного мира», обречённого на неизбежную погибель.
В этот период место Прекрасной Дамы занимает Незнакомка, которая, в отличие от Прекрасной Дамы, является вполне земной женщиной.
Постепенно поэт стряхивает с себя наваждение «влекущей», но «пугающей» Незнакомки, и у него появляется новый идеал - Россия. В своих стихотворениях он называет её «женой», «невестой», любимой. После поражения первой русской революции он создаёт циклы «Родина» и «На поле Куликовом», в которых ощущается предчувствие перемен, ожидающих Россию. Россия у Блока - могучая, богатая жизненными силами и одновременно загадочная, необъяснимая страна, которую поэт отнюдь не идеализирует, но переживает вместе с ней всё, что происходит.
В годы Первой мировой войны трагизм блоковского мировосприятия достиг своей кульминации. «Я не понимаю, - писал он в одном из писем, - как можно говорить, что всё хорошо, когда наша родина, может быть, на краю гибели…»
Творческий путь Блока отмечен, с одной стороны, неотвратимым осознанием неблагополучия жизни, а с другой - страстным ожиданием обновления, мечтой о светлом будущем, верой в Россию. Потому в творчестве Блока явственно ощущается воздействие жизнеутверждающей поэзии Александра Сергеевича Пушкина. Например, стихотворение «О подвигах, о доблестях, о славе…» в какой-то мере перекликается с пушкинским «Я помню чудное мгновенье…».
Анна Ахматова назвала Блока «трагическим тенором эпохи», но его поэзия более любима читателями, чем стихотворения других поэтов-символистов, может быть, потому, что, по определению одного из литературоведов, «у него язык среднего городского интеллигента: школьный учитель уездной барышне так в любви объясняется, с друзьями о Боге и бессмертии говорит... Одних ценили, других уважали, от третьих ждали оригинального. Блока любили, потому что его язык - это язык, на котором говорит вся читающая Россия».
Акмеизм пришёл на смену символизму и утвердил новое понимание мира и поэтического слова. В 1911 году в Петербурге возник «Цех поэтов» - литературное объединение молодых авторов, близких символизму, но искавших новые пути в литературе. Название «Цех» связано с пониманием поэзии как ремесла, требующего высокой техники стиха. Возражая против ухода поэзии в мистику, акмеисты провозглашали целью поэзии земной мир, разнообразный и яркий.
Лидером акмеизма и одним из создателей «Цеха поэтов» был Николай Степанович Гумилёв - человек яркой, но трагической судьбы. В его жизни было две страсти: путешествия и поэзия.
Бродяга и путешественник по странам и временам, континентам и эпохам, он прославлял в стихах скитальца морей Синдбада, скитальца любви Дон Жуана и скитальца Вселенной Вечного Жида. Эти три имени вполне могли бы украсить геральдику «Рыцаря Музы Дальних Странствий», как называл себя сам Гумилёв. Столь характерное для Гумилёва влечение к странствиям, путешествиям и бродяжничеству по странам, морям и континентам, наверное, можно отчасти объяснить тем непрестанным «голодом глаз» и «голодом слуха», которые он никак не мог утолить, находясь на российской равнине.
В детские и отроческие годы, когда многие его сверстники лишь грезили о морских путешествиях, он, в отличие от других, мог постоянно видеть манящую морскую гладь, плавно убегающую за выпуклую линию горизонта. Отец его служил в Кронштадте морским врачом, и весь быт населения острова Котлин был специфически морским и потому располагал к мечтам о заморских странах. Но даже и тогда, когда семья из Кронштадта переехала в Царское Село, море всё равно было рядом.
Затем семья Гумилёвых на целых три года переехала из игрушечного Царского Села в шумный, разноголосый и по-восточному пёстрый Тифлис. Кавказская яркая природа, могучие скалы, бешеные реки, громокипящие водопады, буйная растительность, удивительный животный мир и особый быт произвели на душу Николая Гумилёва неизгладимое впечатление.
После окончания Царскосельской гимназии юный Гумилёв поехал во Францию для изучения французской литературы, но очень скоро он покинул Сорбонну, направившись, несмотря на запрет отца, в Африку. За первым посещением этой страны в 1907 году последовало ещё три, последнее - в составе организованной Гумилёвым этнографической экспедиции, откуда он привёз много материалов для музея.
С этого времени одним из главных мотивов в творчестве Гумилёва становится мотив странствий. Экзотический мир, в который попадает «открыватель новых земель», настолько отличается от реального, привычного, повседневного, что поэта переполняют чувства, и любой образ становится сюжетом для стихотворения. Так, наверное, родилось одно из самых известных стихотворений Гумилёва «Жираф».
В своём художественном воображении Гумилёв свободно «перемещался» в пространстве и времени: Китай, Индия, вольные просторы океана; античный мир, рыцарская эпоха, век географических открытий...
Но нельзя забывать, что странствия не единственная страсть Гумилёва. Была у него ещё одна страсть, и эта страсть была главнейшей, она называлась - Поэзия. Для Гумилёва поэзия - способ выражения своей личности, путь к перерождению человека.
В нашей памяти имя Николая Гумилёва неразрывно связано с именем Анны Ахматовой. 24 декабря 1903 года общие друзья познакомили Гумилёва с гимназисткой Анной Горенко, и вскоре начались их регулярные встречи. Они гуляли, катались на коньках, были на гастролях Айседоры Дункан, много разговаривали о поэзии, о счастье творчества, о мужестве и благородстве. В 1910 году они повенчались, а ещё через два года у них родился сын Лев - будущий прославленный историк.
Такова краткая летопись их любви, более полный рассказ надо искать в творчестве самих поэтов. Ахматова оставила глубокий след в жизни Гумилёва, и вместе с ней в его творчество пришла тема любви.
После расставания с Ахматовой тема любви не уйдёт из творчества Гумилёва, сменится лишь адресат: последняя, посмертная его книга «Огненный столп» будет посвящена Анне Николаевне Гумилёвой, урождённой Энгельгардт, второй жене поэта. Открывается этот сборник стихотворением «Память». Первая строфа звучит грустным и глубоким обобщением:
Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Начальные строки частично повторяются в конце, как бы опоясывая произведение, но уже с новым, горьким оттенком - краткости человеческого существования.
Это стихотворение неразрывно связано с мотивом смерти, волнующим поэта на протяжении всего творчества. Особенно ярко проявляется мотив смерти в военном творчестве поэта.
В Первую мировую войну Гумилёв добровольцем ушёл на фронт, участвовал в самых ответственных операциях, за мужество был награждён двумя Георгиевскими крестами.
Гумилёв любил риск, был человеком редкой отваги. Однако война, судя по всему, совершенно не воодушевляла его на создание столь свойственных ему романтических произведений. Всю свою любовь к риску, к острым впечатлениям он отдал Африке, путешествиям и странствиям по экзотическим краям мира.
Казалось бы, Гумилёву сама природа и окружающая среда всячески мешали осуществить свою мечту. Мечтавший о далёких странствиях, он был рождён на плоском острове посреди Маркизовой Лужи, мало того, отец запрещал ему учиться в Морском корпусе; юноша, стремившийся быть Рыцарем и Дон Жуаном, был, однако, удивительно некрасив; мечтавший стать поэтом, он писал плохие стихи. Но, несмотря на всё это, он действительно стал и путешественником, и знаменитым поэтом, и рыцарем в любви.
Творчество Осипа Эмильевича Мандельштама вышло за рамки акмеизма. Долгое время его имя находилось под запретом, потому что поэзия Мандельштама не укладывалась в рамки партийной идеологии. Поэт находился в конфликте с тем временем, которое наступило в России в конце 20-х - в 30-е годы. Современники запомнили не только противоречивый характер, но и контрастную внешность поэта.
Поэт-акмеист Георгий Иванов в книге «Петербургские зимы» писал: «На щуплом маленьком теле несоразмерно большая голова. Может быть, она и не такая большая, но она так утрированно откинута назад на чересчур тонкой шее, так пышно вьются и встают дыбом мягкие рыжеватые волосы (при этом: посередине черепа лысина - и порядочная), так торчат оттопыренные уши... И ещё чичиковские бачки пучками...»
А его жена, поэтесса Ирина Одоевцева, в книге «На берегах Невы» следующим образом описывает своё первое впечатление от встречи с Мандельштамом: «Меня всегда удивляло, что многим он казался комичным, карикатурой на поэта и самого себя. Но вот я впервые смотрю на него и вижу его таким, каков он на самом деле. Он не маленький, а среднего роста. Голова его не производит впечатления «непомерно большой». Правда, он преувеличенно закидывает её назад... У него пышные, слегка вьющиеся волосы, поднимающиеся над высоким лбом. Он худой... Здороваясь со мной, он протянул мне руку и, подняв полуопущенные веки, взглянул на меня голубыми сияющими «ангельскими глазами».
Сам же поэт в стихотворении «Автопортрет», написанном в 1914 году, пытался объяснить своим современникам, какая личность скрывается за нелепой комичной внешностью:
В поднятьи головы крылатый
Намёк - но мешковат сюртук;
В закрытьи глаз, в покое рук -
Тайник движенья непочатый;
Так вот кому летать и петь
И слова пламенная ковкость -
Чтоб прирождённую неловкость
Врождённым ритмом одолеть!
Прекрасное образование, помноженное на неутолимую страсть к чтению и познанию, с лихвой восполнили то, чем поэт был обделён с детства.
Иосиф Бродский писал о любимом поэте Анны Ахматовой, которого она считала самым великим поэтом ХХ века: «Не то чтобы Мандельштам был «культурным» поэтом, он был, скорее, поэтом цивилизации и для цивилизации. Однажды, когда его попросили определить акмеизм - литературное движение, к которому он принадлежал, - он ответил: «Тоска по мировой культуре». Потому лирический герой Мандельштама, находясь одновременно в разных исторических эпохах, свободно чувствует себя, осознаёт связь времён, ощущает собственную причастность к прошедшим событиям, находясь при этом в невероятной гармонии.
Ощущение гармонии покидает поэта в революционную эпоху. В 1928 году в ответе на вопрос анкеты «Что дала вам Октябрьская революция?» Мандельштам напишет: «Октябрьская революция… отняла у меня «биографию», ощущение личной значимости».
Трагическое восприятие времени создано поэтом в стихотворении «Я вернулся в мой город, знакомый до слёз», получившем новую жизнь в исполнении Аллы Пугачёвой.
Чьи адреса и «телефонов номера» могли упоминаться в стихотворении? Иннокентий Анненский, которого многие акмеисты считали своим учителем, скончался от внезапного паралича сердца на улице. В газете «Правда» от 9 августа 1921 года появилась следующая заметка: «Вчера утром скончался поэт Александр Блок». Всё, больше ни одного слова. Через несколько дней по обвинению в антисоветской деятельности был арестован и расстрелян Николай Гумилёв. Многие «сотоварищи» по творчеству - вдали, в эмиграции, в их числе Георгий Иванов и Ирина Одоевцева.
Недолго проживёт и сам Мандельштам. Изменилось время, и жестокая политическая машина, набирая обороты, уничтожает на своём пути всё и всех.
Но поэзия Осипа Мандельштама вернулась к читателю, это предсказывал Иосиф Бродский, ещё один поэт-изгнанник: «Миру только предстоит услышать этот нервный, высокий, чистый голос, исполненный любовью, ужасом, памятью, культурой, верой, - голос, дрожащий, быть может, подобно спичке, горящей на промозглом ветру, но совершенно неугасимый. Голос, остающийся после того, как обладатель его ушёл».
Одним из основных авангардистских течений в европейском искусстве начала ХХ века стал футуризм. Своим поведением, одеждой, поэтическим словом футуристы любили шокировать публику. «Король поэтов» Игорь Северянин заявлял:
Каждая строчка - пощёчина.
Голос мой - сплошь издевательство.
Рифмы слагаются в кукиши.
Кажет язык ассонанс.
Я презираю вас пламенно,
Тусклые ваши сиятельства,
И, презирая, рассчитываю
На мировой резонанс!
Объявляя классику и всю старую литературу мёртвым, отжившим явлением, футуристы утверждали своё право на произвольные слова. Подобные поиски в крайнем своём выражении вели к чистой зауми.
Несмотря на видимое различие всех трёх литературных течений, которыми был представлен русский модернизм, получивший позднее название Серебряного века русской поэзии, художников в этот период объединяло стремление изменить мир средствами искусства. Крупнейшие поэты Серебряного века стали к тому же «отраженьем века своего», потому что, как сказал Евгений Евтушенко, «поэт в России - больше, чем поэт».
|
